ВСЕ ЗВЕРИ ПОГИБНУТ,
НИКТО НЕ СПАСЕТСЯ

ЧТО ДЕНЬ, ТО КОРОЧЕ К МОГИЛЕ НАШ ПУТЬ
НА ГЛАВНУЮ ГЛОССАРИЙ КАК НАДО ПРАВИЛЬНО СТРАДАТЬ ЗА СУДЬБУ ОТЕЧЕСТВА ГЕНЕЗИС СТОНА В ПОМОЩЬ КРИТИКУ ЗАЛ СЛАВЫ		ГЕНЕЗИС СТОНА В настоящем исследовании мы рассмотрим некоторые социокультурные корни такого распространенного явления как стон. Ошибаются те, кто полагает стон некоей реакцией индивидуума на внешний раздражитель. Отнюдь нет! Стон есть в высшей мере экзистенциальное состояние души, не имеющее отношения к окружающей среде; этим отчасти объясняется феномен высококачественного стона, исторгаемого нашими соотечественниками на благополучном Западе. Другое дело, что далеко не всякий стон может выйти за рамки обыденности, перейдя из категории случайной в категорию имманентно присущую бытию, т.е. онтологическую. Желающим усовершенствовать свои способности в этой области мы рекомендуем ознакомиться с методологией более подробно здесь; цель же данной статьи - изучение генезиса стона как явления. Для начала нам не обойтись без геоморфологического экскурса. Общеизвестно, что гористые и лесистые ландшафты Западной Европы с ее мягким климатом сформировали тип человека активного, напористого и деятельного, но интересующегося материальными ценностями. Лесостепные же восточные ландшафты с их суровым климатом сформировали тип человека пассивного, покорного и созерцательного, но не слишком озабоченного материально. Наложение этих архетипов на территории нашей Отчизны привело (по правилу сложения векторов) к образованию большого количества болот, климат стал устойчиво непредсказуемым, а тип сформировавшегося в результате человека парадоксально приобрел черты как Востока, так и Запада - наш человек заинтересован в материальном благополучии, но тем не менее пассивен, покорен и созерцателен в массе своей. Разумеется, это тезис в самом общем виде: детальные исследования показывают важную роль других факторов, и, в первую очередь, геополитического положения. Находясь в самом центре Европы, средоточия цивилизации, наша страна тем самым есть центр всего мироздания, и эта позиция срединной земли, heartland'а, определяет известную самодостаточность и замкнутость происходящих в ней процессов. В самом деле, может ли мы активно стремиться к чему бы то ни было, коль скоро главная цель - быть в центре всего - уже достигнута? Понятно, что эта парадоксальная ситуация настоятельно требует своего разрешения. И именно стон играет тут решающую роль, предоставляя возможность самовыражения неожиданному продукту кросскультурного взаимодействия, волею судеб населившему нашу страну. Неисповедимы в своей кажущейся нелогичности проявления архетипической народной души, но они-то и придают нации ее индивидуальные черты, являясь вместе с тем и неким гомеостатическим механизмом, так или иначе консолидирующим население. Невозможно, например, представить себе хохочущего англичанина или хныкающего американца; точно так же немыслим пигмей Центральной Африки баскетбольного роста и со светлым цветом кожи; имманентно же присущим атрибутом жителя нашей страны, выделяющим его из пестрого многообразия этносов, является стон. Разумеется, генезис стона есть сложный исторический процесс, который просто невозможно проанализировать в рамках настоящей работы - он может быть темой отдельной монографии. К счастью для нас, исторические корни не очень глубоки: наши далекие предки, как известно, проживали в эпоху дикую, варварскую, и были слишком заняты удовлетворением насущных потребностей вместо того, чтобы предаваться стону. С другой стороны, с исчезновением Великого Княжества Литовского наша страна слишком часто переходила из рук в руки, становясь окраинной частью то Польши, то Росии - и это, бесспорно, мешало самоощущению heartland'а . Только обретение независимости в 1991 году позволило нашей интеллектуальной элите пробудить в себе чувство собственного достоинства, вдохнуть свежего воздуха свободы и застонать, наконец, в полный голос. Кстати, серьезной ошибкой, а то и сознательным искажением фактов является утверждение, будто бы стон как таковой явился простым следствием событий 1994 - 1996 годов и дотоле не существовал. Разумеется, это неверно. Обретение независимости страной поставило ее лучшие интеллектуальные силы перед выбором: либо погрязнуть в сиюминутном здесь и сейчас и заняться делом без гарантий успеха, но с гарантированной утратой своей безнадежно-уютной ниши, либо сберечь эту нишу за собой, сохраняя духовность, столь тщательно взлелеянную за годы Советской власти. К чести элиты будь сказано, она выбрала второй путь, хотя первое время (в силу ложных предрассудков) стыдилась признавать сие открыто. Но такое двойственное положение дел существовало недолго: события 1994, и особенно 1996 года выразили чаяния лучшей и наиболее образованной части общества, сведя хаотическое половодье стонов в одно удобное, широкое и приемлемое для всех русло. Но все же, какая загадка нашей души побуждает нас перманентно находиться в состоянии стоноисторжения? Как уже отмечалось выше, склонность к пассивному созерцанию при надлежащей практике просто не могла не привести нас к размышлениям космического масштаба. А ощущение собственной праведности и греховности мира, глубоко вытесненное в коллективное подсознательное, но не изжитое полностью, неизбежно обострило и без того присущий нам эсхатологизм. Непрерывная цепь тяжких испытаний, ведущая неизбежно в геену огненную - вот каким видится мир нашему человеку, и мировосприятие это, к счастью, не поддается осмыслению и воздействию, ибо причины его иррациональны, т.е. находятся в сфере чистой духовности. С другой стороны, постоянная материальная озабоченность, также являясь неотъемлемой составляющей белорусской личности, вступает в противоречие с духовной компонентой, вызывая параллельный экзистенциальный кризис. Таким образом, необходимо найти метод, не выводящий из кризиса (это вульгарно, ненужно и невозможно), но облегчающий страдания и примиряющий с суровой действительностью. И здесь как раз стон и стал волшебным инструментом, меняющим не саму реальность, но отношение к ней. Стон фиксирует ситуацию во всей ее априорной безнадежности, подчеркивая абсолютную бесплодность любых попыток выхода из нее - но тем самым полностью снимает груз ответственности за происходящее. И происходит чудо. Подавленное, измученное, раздираемое противоречиями существо невероятным образом преображается в уверенную в себе личность, находящую удовлетворение в детализации подробностей сначала своего бедствия, потом смакующую горести соседей, потом страны, а потом и несовершенного мироустройства в целом. Иногда таким образом удается решить и материальные проблемы; но в любом случае жизнь, не теряя безысходности, обретает смысл.